Ей даже не нужно было всё ещё прикасаться к Чарльзу, чтобы почувствовать, как напряжение и страх, прежде удерживающие его, моментально отхлынули; это отразилось и на том, как мужчина держал себя, и на оттенке его лица и на эмоциях, мерцающих в светлых глазах. Нет, конечно же она была намерена сдержать своё обещание, однако Чарльзу не стоило с подобным доверием относиться к чужим словам. В особенности, если это слова вампира; среди жителей девяти королевств ходило много разговоров о подлости вампиров и их чуждости ко всему человеческому. Конечно же, в этом было много преувеличений, но, с другой стороны, подобная молва подкрепляла страх людей к вампирам. А вот это уже было им на руку.
Вампирша одарила молодого мужчину хищной усмешкой:
- О, не беспокойся, если я действительно проголодаюсь, для меня не составит особого труда найти, кем бы подкрепиться. Впрочем, если чувство вины столь невыносимо, я ещё могу обдумать своё решение… - она повела бровью, внимательно глядя на Чарльза. Впрочем, через несколько мгновений усмешка стала дружелюбнее, она негромко рассмеялась. – По правде, мне даже и не нужна кровь, чтобы выжить. Так что можешь не волноваться о том, что твоя жизнь будет означать чью-то ещё смерть.
Она буднично пожала плечами, не беспокоясь о том, могут ли её разговоры о еде быть куда менее приятными для простого человека.
- Быть может мы продолжим свой путь? – она качнула головой в сторону виднеющихся в конце переулка улиц города, затем начиная неспешно двигаться вперёд. Между тем Инга слушала рассказ Чарльза, с непритворным интересом, иногда поглядывая на него краем глаза.
- Беглец, оставивший позади свою судьбу, чтобы обзавестись новой? – она слегка качнула головой, - многие так поступают. А потом оказываются мучаемы чувством вины… Или же это попытка надышаться воздухом свободы, прежде чем придётся вернуться в родные земли и принять титул?
Они вышли на к широкой дороге, оставляя позади переулок, оказываясь ближе к жизни; мимо них иногда проезжали машины, с другой стороны дороги стояла шумная толпа людей. На мгновение вампирша задалась вопросом, не попытается ли Чарльз побежать к ним, чтобы обзавестись более надёжной компанией. Впрочем, в этом случае его вполне можно было бы понять.
- Шестое Королевство… Да, я была там когда-то; ещё в то время, когда две его части только объединились вместе. Что ж, оно казалось весьма… статичным. Впрочем, ни в какое сравнение с Восьмым. Наши земли остаются почти неизменными уже ни одну сотню лет. – вампирша в задумчивости оглянулась по сторонам, на высотные дома, на странные машины, на стиль одежды людей с другой стороны дороги, - да, жизнь здесь есть, но её слишком много и она слишком быстра. Всему нужна мера, в том числе и скорости развития. Эти люди, меняя вокруг себя всё, между тем сами не успевают полностью перестроиться, они теряют чувство меры и заменяют ощущение осмысленности своего бытия сиюминутными удовольствиями. Если не смогут замедлиться, они очень скоро сами себя погубят, - она пожала плечами, - впрочем, интересно было бы понаблюдать за разрушением цивилизации. Мне рассказывали про Римскую Империю, но кто знает, как всё обернётся в этот раз?

С губ Инги сорвался невольный смешок, а губы растянулись в слабой, но доброй усмешке. Уверенность, с коей Чарльз заявлял, что больше никогда не вернётся в родные земли казалась столь наивной. В это мгновение взрослый мужчина показался ей лишь юным мальчишкой, слишком уверенным в весомости своих собственных «нет» и «никогда». Но время - и гораздо меньшее, чем её собственный век - показало, что нельзя зарекаться. Для того, чтобы изменить своё мнение, оказаться вынужденным так сделать, может хватить и считанных секунд. Такова уж сущность пластичного человеческого сознания – слишком много идей протекает через него, слишком многое могут изменить в нашем представлении о жизни и её приоритетах самые мелкие вещи. Посмотрим, где вы будете через десяток лет, сер Блейк. О да, будет занимательно последить за его дальнейшими похождениями.
- Я уверена, у этого мира есть куда больше возможностей, которые он бы мог тебе предложить, - назидательно произнесла она, чуть поведя бровью. Подумать только, а ведь ещё меньше часа назад она хотела его съесть. Теперь же молодой человек странным образом расположил вампиршу к себе и она теперь, подобно наставнику, внушала ему какие-то мирские истины. Я начала становиться похожей на Северина. Впрочем, грех было жаловаться; пусть и не озвучивая этого, но Инга всегда мечтала больше походить на своего учителя.
- То же, что движет любыми другими людьми, ищущими бессмертия.  Стремление к власти, страх перед смертью или желание вечно быть с теми, кого они любят… Желание повидать мир, - она взглянула на Чарльза и уголок её губы дёрнулся вверх; мало кто случайно задавал подобные вопросы вампиров, их подтекст был весьма очевиден, - или узнать то, на что бы не хватило лишь смертной жизни, - её плечи двинулись в лёгком пожатии, но затем их сковало внезапное напряжение, - Но далеко не все выбрали себе подобную судьбу, некоторым этот шанс не давался, - по её лицу пробежала тень печали, но она исчезла столь же стремительно как и появилось, будто и не бывало, - во время войн это было принудительным процессом, противников или убивали или обращали в себе подобных; и, если их разум и противился новой судьбе, то быстро приходящая жажда крови, вынуждала идти против тех, на чьей стороне они прежде были. Потом кто-то кончал самоубийством, а кто-то смирялся и приспосабливался. Вторых, конечно, было больше. Конечно, - с её губ сорвался вздох, неестественных и тихий; она уже почти и забыла, как это делать, - но подобные меры в прошлом, теперь процесс обращения куда более строго регламентирован, он требует соблюдения многих условий и, в первую очередь, согласия самого обращаемого человека. Поэтому своих жертв вампирам куда проще убивать, - последняя фраза была всё же шуткой, но улыбка вампирши, в этот раз оказавшаяся достаточно хищной, заставляла задумываться о том,  на сколько же вампирский юмор в действительности лишь юмор. Что-то там было про долю правды в каждой шутке. Между тем, женщина вернулась к вопросу Чарли:
- Какими? Слабыми, смертными, такими же как и все люди, - она вновь пожала плечами, - испуганными, конечно же. По разным причинам, однако страх присутствовал всегда. - Её взгляд сфокусировался на компании с другой стороны улицы; она могла слышать, как они спорят о своих дальнейших планах. - Но это правильно. В конце концов, вместе с даром бессмертия приходит и проклятье. Поверь мне, обращение в вампира меняет в человеке не только предпочтения в еде. Подобные вещи калечат душу и тебе надо быть очень сильным духом, чтобы восстановить изуродованные её части. Впрочем, если ты не способен на это, то вскоре тебе становится всё равно; душа постепенно разлагается, а на её место приходят лицемерие и жестокость.
Странным образом, но тяжесть внутри совмещалась и с непривычной лёгкостью. Откровенность с Чарльзом была для вампирши чем-то новым, неизведанным. Подобные откровенные беседы она на вела уже больше пятисот лет и даже тогда её компанией был другой вампир. А теперь… Инга оправдывала себя тем, что в этом королевстве не действовали правила её родного мира.
Её взгляд обратился к лицу мужчины, она внимательно взглянула ему в глаза:
- Не могу поверить, что я это говорю. Не стоит искать спасения от проблем своей жизни в чём-то подобном. Здесь нет пути назад, а сожаление порой приходит слишком быстро.

Королева украдкой поглядывала на лицо Чарльза, наблюдая за тем, как сменяют друг друга его мысли. Для этого даже не нужно было запускать взор вглубь его сознания; все размышления мужчины передавало его лицо, почти незаметная, но живая мимика, легко выдающая его глубокую задумчивость. Иногда она забывала, на сколько же интересны бывают люди… Лица многих вампиров подобны восковым маскам, на них редко проступает что-то, кроме равнодушия. Сколь скучно.
- Ко мне?  - вампирша повела бровью, несколько удивлённая вопросом, однако затем мягко улыбнулась, прикрывая глаза и её плечи двинулись в слабом пожатии, - Ах, но оно было с самого начала; слишком уж хорошая жизнь оказалась оставлена за плечами. – Подрастающий сын, любящие родители, все планы, которые она так любила строить… Впрочем, теперь тоски почти не осталось – она иссохла и разметалась песком по ветру, забирая с собой из её памяти и образы тех людей, что когда-то были так дороги. Ярким пятном осталась лишь пышная копна рыжих волос отца, но даже это уже не вызывало стольких эмоций. Лишь тихое чувство благодарности за прежнюю жизнь. - …Но, спустя какое-то время пришло и понимание, что существуют такие вещи, которые ты, так или иначе должен – обязан, по тем или иным обстоятельствам - делать. Один мой знакомый называл это судьбой, но я не рискну применять столь громкие слова.
Своё второе обращение, когда она выпила святой воды в той маленькой деревянной церквушке, где надеялась положить конец всему, Инга помнила куда отчётливее. Возможно потому, что оно принесло с собой кристальную ясность сознания и взгляда, то, чего ей всегда не особо хватало в смертной жизни, то, что было затуманено красной пеленой вампирской жажды в первое столетие после обращения. Все прежние сложности существования, секреты вампирского бытия, разрушились как картонные стены. Всё стало понятнее и проще, исчезли все условности, к которым от чего-то были так привязаны прочие. Она так и не обрела вещих снов Северина и не освоила в полной мере его способности видеть судьбы других, однако и ей кое-что удавалось. Не как прозрение, скорее чутьё, какой-то лёгкий аромат в воздухе, позволяющий определять некоторые вещи.
- Но в нашем случае сожалением делу не поможешь. Когда-то давно я попыталась всё исправить, но не получилось. Теперь же я просто… не могу, - впрочем, она и сама не знала, где именно пролегает её невозможность – в страхе перед истинной смертью или же ответственностью за своих подданных. Возможно где-то на стыке двух этих чувств. Но уж явно не из-за сожаления перед тем, кем она была, что сделала за свою долгую жизнь… В конце концов, у неё за душой (или чем бы иным ни был источник её продолжающейся жизни и пульсирующих эмоций) грехов было не больше, чем у других вампиров. Она делала то, что должен был делать любой правитель во благо своего народа. И здесь ей нечего было стыдиться.
- А тебе и смертная жизнь принесёт ещё массу впечатлений, - Инга вновь взглянула в лицо Чарли, уже более открыто и внимательно, с лёгкой усмешкой на тонких губах, - сумел же ты как-то добраться сюда. Не многие смогут похвастаться подобным приключением.

Вампирша поджала губы, между тем храня молчание. К сожалению или нет, однако она не могла дать Чарльзу ответов на эти вопросы, потому что и сама не знала истинного ответа. Когда-то давно, когда она ещё была живой, растила сына и постепенно готовилась к тому, чтобы быть преемницей отца, Инга чувствовала себя на своём месте, ей казалось, что она именно там, где и должна быть. Это ощущение значимости и принадлежности далось ей не так просто, стоило многих лет и горьких слёз, но оно всё же пришло и девушка прожила не один счастливый год. Но потом всё изменилось, стало таким непонятным и чужеродным, отвратительным всему её естеству. И она задавалась теми же вопросами, что и Чарли, чувствовала себе не принадлежащей к тому миру, в котором оказалась и не понимала, почему должна оставаться в нём. Но, в отличие от Блейка, она не была одна, за своей спиной вампирша всегда ощущала присутствие своего наставника, поддерживающего её в самые невыносимые моменты, когда ногти врезались в каменные стены, а из горла выносились стоны, больше походящие на предсмертную агонию умирающего зверя.
И, как же им, людям, удаётся пережить те моменты, когда они чувствуют себя чужими в своём собственном мире? Именно такие, слабые и неспособные продолжать свой путь, приходили к ним, вампирам. А сильные продолжали жить. Им можно было позавидовать, ведь они всё ещё были способны выбирать.
Они уже долго шли в тишине, каждый завлеченный своими собственными размышлениями. Широкие городские улицы наконец сменились извилистыми тропинками парка, сверху, словно навесом, закрытыми только зарождающейся новой листвой. В её родных землях не было таких деревьев, только вечнозелёные ели.
- Неудачник, - она покрутила это слово на языке; лёгкое, но с привкусом кислятины, - не стоит ставить на себе крест только потому, что еще не видишь, чем именно заканчивается твой путь. К тому же, жизнь любого существа имеет в точности ту ценность, коей он сам хочет её наделить. – она сложила руки за спиной, внимательно глядя куда-то в сторону, - Если продолжать убеждать себя в том, что ты не так хорош, как братья и сёстры, не способен стать кем-то дельным, так сам и затянешь эту петлю на своём горле.
Она провела кончиком языка по зубам, на мгновение задумываясь:
- Я уже давно не живу по тем же правилам, что обычные люди, уже почти и не помню как, но… Раз так тяжело следовать за одной значимой целью, почему бы не начать с чего-то меньшего? Встречать каждый день с какой-то новой целью, одной, на грядущий день? И проживать его ради неё. Выигрывать эти маленькие сражения на пути к войне, дожидаясь того момента, когда поймёшь цель всей своей жизни? Иначе твоя тоска погубит тебя прежде, чем ты поймёшь хоть что-то.
Она вновь взглянула на Чарльза и даже слегка ему улыбнулась, несколько сочувственно. В этот момент вампирша даже почувствовала облегчение оттого, что она больше не человек; все эти сомнения, терзающие молодого человека, казались непомерным грузом.